Экспедиция. Письменный и художественный отчёт о пу - Страница 20

Однажды, ближе к середине пребывания на Дарвине IV, я получил запрос из контрольного центра «Орбитальной звезды»: нужно было попытаться исследовать огромный элемент поверхности планеты, известный как Амёбное море. На тот момент это была совершенно неизведанная территория: ни один из прочих участников экспедиции не заходил так далеко на север. Отданные мне приказы (если так можно было бы назвать вежливо сформулированный запрос) предписывали двигаться в северном направлении, пока я не достигну края «моря», и продолжать движение прямо к его середине. В запросе ощущался некоторый оттенок безотлагательности; позже я выяснил, что има проявляли особый интерес к огромному существу, сфотографированному их спутником примерно за пятнадцать лет до этого.

Я завтракал под пятую симфонию Прокофьева, перечитывая отданные мне «приказы» и с нетерпением ожидая изменений пейзажа. Пустоши, который я исследовал, становились всё более и более монотонными; время от времени, если бы мой навигационный компьютер не подтверждал иного, я готов был поклясться, что двигаюсь по кругу.

Заканчивая завтрак, я включил навигационную сетку и ввёл координаты нового места назначения. В считанные мгновения турбовентиляторный двигатель Изара с отличной скоростью помчал меня через пустыню. Слоистые столовые горы сменились травянистыми равнинами, которые плавно перешли в области, непосредственно окружающие «море».

Самка (слева) и самец мешкоспина похожи друг на друга по форме, но ведут совершенно различный образ жизни. Самец обследует прибрежную зону в поисках пищи. Самка выкапывает «могилу» и закапывается в грунт для размножения. Уйдя под землю, она больше никогда не покажется на свет.

Словно нарочно, едва я добрался до приподнятого края «моря», моё внимание привлекло нечто странное. Я замедлил движение и начал парить примерно в десяти метрах над поверхностью.

Подо мной, поднимаясь вверх над поверхностью пляжа, находилось с полдюжины похожих на почки образований. Это были полутвёрдые стебли метровой высоты, увенчанные роговыми «ртами», похожими на клювы; каждый из них равномерно открывался, чтобы выдохнуть облако влажного воздуха. Рядом с каждым стеблем находилось более тонкое и гибкое щупальце, которое извивалось в постоянном движении. Каждое щупальце заканчивалось широкой уплощённой «ладонью», которая, подумал я, выглядела весьма ловкой.

Сюрреализм разыгрывающейся сцены зажёг мои эстетические чувства, и, часто поглядывая на хронометр, укреплённый на потолке, я начал зарисовки. Пока я рисовал, мне стало интересно, на что похожи эти существа, скрытые под землёй? Я отложил карандаш и попробовал провести ИК-сканирование зарывшихся в песок таинственных существ. К сожалению, недавно прошёл дождь; существа были погружены в сырую прохладную почву и их тепловые образы у меня на экране были нечёткими.

Я наблюдал за стеблями на протяжении двух часов, надеясь, что может обнаружиться какая-то подсказка в отношении их очертаний в целом. Стебли подёргивались, рты открывались, руки иногда схватывали и совали во рты каких-то мелких неосторожных существ – и всё.

Испытывая разочарование, я готовился к продолжению своего путешествия вглубь «моря». Однако мне сопутствовала удача, потому что, будучи уже почти готовым следовать прежним курсом, я услышал низкочастотные звуковые сигналы. Развернувшись, я увидел нечто, движущееся вдоль пляжа в мою сторону. Это было большое существо красного цвета, у которого были стебель, рот и щупальце, похожие на те, что я зарисовывал на протяжении последних двух часов. Я назвал животное мешкоспином, потому что на своей широкой спине он нёс большой прозрачный мешок, заполненный бесцветной жидкостью. С каждым тяжёлым шагом этот мешок колыхался, а из маленького клювообразного рта шёл пар. Казалось, будто существо изнемогало под своей тяжёлой поклажей.

Очарованный, я наблюдал, как это неуклюжее животное медленно наклонилось к стеблю и встало над ним. Большое животное вытянуло свой стебель к стеблю, находившемуся под ним, и дотянулось до него. С самой чувственной нежностью две «руки» соприкоснулись, словно в приветствии, поглаживая, а затем пожимая друг друга. Я был тронут. Это был редкий момент нежности на мире, где жестокость казалась правилом. Я подумал о своей жене, невообразимо далёкой сейчас. Как же я тосковал без неё!

Самок мешкоспинов никто никогда не видел. Это – моё представление о том, как она может выглядеть, выкопанная из подземной камеры, в которой проведёт всю свою оставшуюся жизнь.

После рукопожатия мешкоспин переместился так, чтобы его клюв оказался над стеблем. Когда они выровнялись по отношению друг к другу, оба рта открылись, и большое существо излило струю прозрачной жидкости в ожидающий её рот внизу. (Более позднее исследование показало, что эта жидкость была разрушенным материалом «моря».) Это заняло около трёх минут. Всё это время по пустеющему спинному мешку мешкоспина пробегали волны своего рода перистальтических сокращений.

Когда мешок совершенно опустел, оба рта резко закрылись в унисон. Ласки рук начались вновь и продолжались в течение примерно десяти минут. Затем я заметил движение на земле прямо под плоским хвостом мешкоспина. Там появилась маленькая ямка, и мне показалось, что я могу разглядеть в ней трубку с блестящими губами. В этот момент я пришёл к выводу, что подвижный мешкоспин был самцом, потому что большой фаллос выполз наружу и проник в круглое углубление. Этот орган полностью отличался от стандартных половых аппаратов, которые я видел на Дарвине IV: это была жёсткая трубка вместо повсеместно встречающейся раскрывающейся трубки, которой обладает большинство животных. И, что ещё важнее, это выглядело материальным доказательством существования у этого вида двух полов.