Экспедиция. Письменный и художественный отчёт о пу - Страница 6

Но оно явно воспринимало его. Когда я неосторожно подлетел поближе, лученосец ускорил свой шаг до быстрой рыси, легко перескакивая через широкие овраги и пробираясь сквозь густую траву. Я отступил, но вместо того, чтобы замедлить шаг, существо резко остановилось. Следуя за лученосцем, я неблагоразумно опустился на высоту около пяти метров над землёй, и существо без предупреждения развернулось и побежало прямо на меня. Я дотянулся до пульта, но нажал не на ту клавишу, из-за чего оказался лицом к лицу с разъярённым животным.

Многие из хищников Дарвина IV очень специализированы и избирательны в выборе добычи, но отличающийся скверным нравом лученосец устремляется в погоню за всем, что движется, как, например, за этим степным крыланом с молотообразной головой, изображённым здесь. Первое из животных, с которым я столкнулся, неоднократно нападало на мой летающий конус.

В панике я нашёл и нажал нужную клавишу, и немедленно взмыл вверх. Лученосец, сбитый с ног реактивной струёй из сопла моего ’конуса, растянулся в траве. Как же это безглазое существо ощутило моё присутствие? В считанные секунды он превратился в маленькую, тёмную и разозлённую точку в море травы в восьмидесяти метрах подо мной.

Я прекратил подъём и, несколько огорчившись, вновь опустился на высоту около десяти метров. Я думал, что эта высота окажется приемлемой для моего вспыльчивого спутника с Дарвина, но я ошибался. Он вновь набросился, и я вновь заставил свой ’конус взлететь. Мы не раз повторяли этот манёвр, пока я не нашёл приемлемую высоту. Мы достигли согласия на тридцати одном метре.

Это первое столкновение оказалось необычным. Значительно большее число обитателей Дарвина IV совершенно не подозревало о нашем присутствии (или оно их не впечатляло), и продолжало вести свою привычную каждодневную жизнь. В будущем, однако, мне пришлось стать более осторожным.

Возобновив свои наблюдения за лученосцем, я вновь заметил целеустремлённость в характере его походки и спросил себя, что и как могло привлечь его внимание. Момент озарения настал, когда я включил внутренние звуковые колонки, которые были связаны с внешними микрофонами ’конуса, и был сразу же вознаграждён целой волной высокочастотных звуков, которые явно исходили от лученосца.

Он пользовался эхолокатором!

В этот момент он развил скорость до впечатляющих сорока пяти километров в час и двигался по местности длинными скачками. Со своей большой высоты я едва мог различить маленький силуэт на расстоянии почти четырёхсот метров, бегущий среди высокой травы. Когда он выбежал из травы на ровный участок земли, его скорость увеличилась, и я был уверен, что преследующего лученосца будет невозможно догнать. Я оказался прав.

Погоня, сопровождаемая непрерывно испускаемыми эхолокационными сигналами, преодолела уже почти пять километров; оба животных, накреняясь, описывали широкие дуги поворотов и перепрыгивали через камни и ямы в земле. Хотя по моим замерам скорость лученосца достигала сорока восьми километров в час, его предполагаемая добыча мчалась с почти вдвое большей скоростью и активно маневрировала. Если бы погоня началась с более близкого расстояния, результат мог бы быть и иным, но сегодня лученосцу не повезло. Со вздымающимися от дыхания боками он прервал охоту, перешёл на шаг, а затем остановился; после этого он опустился на колени и застыл в той же самой позе, в которой я его обнаружил.

Неуловимая добыча лученосца подстегнула мой интерес, и я настроил свой компьютер, чтобы следовать за животным, которое всё ещё бежало, и ускорил движение, чтобы настичь его. Того, чего не смогли сделать тринадцать с лишним тонн голодных костей, мускулов и хрящей, добился я в своём летающем конусе, в комфорте и с кондиционированным воздухом. ’Конус рванулся вперёд, турбовентиляторы затрещали, а трава подо мной слилась в одно коричневое пятно; через считанные минуты зазвенел компьютерный сигнал обнаружения объекта.

Я замедлил ход, чтобы соответствовать скорости, которую зафиксировал у бегущего животного. Во всех своих деталях оно выглядело таким же крупным и странным, как лученосец. Крохотные биологические огни сияли на его безволосом теле. На его спине были распахнуты две больших ноздри. Непропорционально маленькая голова на конце длинной, жилистой шеи слегка покачивалась при каждом движении. У него было две мускулистых ноги, расположение суставов на которых указывало, что, возможно, в прошлые геологические эпохи их было четыре.

Двухметровый язык гироспринтера может скатываться в спираль и в покое находится внутри грудной полости животного между двумя его сердцами. Внутри цефалона на конце его шеи мозга нет.

Существо передвигалось с почти резиновой гибкостью и лёгкостью, когда его ноги ритмично сгибались и распрямлялись. Это впечатление пластичности усиливала гибкость тела животного; его эластичный позвоночник временами, казалось, почти отделялся от внутренних плечевых и бедренных суставов, ещё сильнее увеличивая его и без того длинный шаг – до величины, которую я оценил в невероятные пятнадцать метров. Было совершенно ясно, что телосложение животного предназначено для скорости.

КАРТИНА III. «Было совершенно ясно, что телосложение животного предназначено для скорости».